Часто слышишь о том, что дети-сироты выходят из детских домов в самостоятельную жизнь совершенно неподготовленными. Но это общие слова. История приключений Гули — Насгуль Межеровской, а теперь по мужу Смирновой — реальность.

Сейчас ей 19 лет. Она замужем за парнем из Украины, родня которого вечно живет в ее однокомнатной квартире. Гуля ждет ребенка. Беременна уже во второй раз, с первым случился выкидыш, так она говорит.

В детский дом вместе с сестрой-двойняшкой Надей они попали давно. Всех подробностей Гуля не помнит. Непонятно, как они из Казахстана, где мать посадали в тюрьму и лишили родительских прав, оказались в петербургском детском доме. Их бабушка живет в Москве на Нарвской улице, откуда мать, вероятно, и уехала зачем-то в Казахстан. Из Питера сестер перевели в московский детский дом № 12, а потом в 19-й интернат. До 6-го класса Гуля находилась с сестрой в одном интернате. В первом классе вдруг у сестер появилась надежда на перемены в жизни. Их захотели усыновить во Францию. Документы были готовы, но в последний момент директор учреждения, в котором они находились, воспротивилась и не отдала девочек иностранцам.

Усыновление за границу, в США, забрезжило вновь уже в 6-м классе. Усыновители дали согласие, познакомившись с детьми по фотографии. Показали фотографию семьи усыновителей и сестрам. На ней они увидели двух детей, тоже усыновленных. Наверное, девочки были не прочь переменить свою судьбу. Однажды они рассказали о возможном отъезде из страны своей учительнице по классическим танцам Валентине Валерьевне. Та, вероятно, была человеком верующим, так как водила ребят по воскресеньям в храм. Она ужаснулась такой перспективе для детей, сказала, что Америка — страна дьявола, что ничего хорошего там их ждать не может. А воспитательница Ольга Ивановна к этим словам добавила еще более страшные — там их выдадут замуж за инвалида, и никакого счастья им в жизни не видать. Девчонки расстроились и захотели остаться в интернате, но как? Ольга Ивановна подсказала: «Будет у вас скоро комиссия, так ты, Гуля, прикинься дурочкой, попадешь в другой интернат, но в Америку не поедешь».

На комиссии Насгуль разыграла спектакль. Ее спросили: «Сколько в году месяцев?» Она: — одиннадцать. Какая звезда самая яркая — Гуля знала, что Полярная, но назвала другую. Ей басню рассказали, попросили объяснить ее смысл. Она наплела всякой ерунды. И комиссия ее быстро определила в олигофрены в стадии дебильности и направила в интернат для умственно отсталых. Сначала ее поместили в 6-й класс, в котором она и училась в общеобразовательном интернате. Но Гуля знала всю их программу, перевели в 7-й, и там ей было не интересно, так как все, что там преподавали, она уже давно знала. «Но в 8-й мы тебя не переведем, а то ты закончишь интернат в 13 лет», — сказали педагоги. Не в 13, а в 15 лет девочка закончила обучение в интернате, и ей предложили небольшой выбор профессий, которым она должна была обучаться в ПТУ. Маляром быть совсем не хотелось, и она согласилась учиться на швею. Сразу после выхода из интерната ей дали квартиру. Надо было начинать самостоятельную жизнь. А как? Все, что ей дали в интернате, — два комплекта постельного белья и плед. Долго она не решалась поселиться в своем жилище, жила у подружки, но потом все же переехала в свою квартиру. Постелила плед на пол, на него два комплекта белья. Денег не дали, а жить надо. Пошла по соседям просить десять рублей на хлеб. Никто не дал. С подружкой, которая поначалу жила с ней, они скитались по рынку и выпрашивали треснувшие арбузы, ими и питались неделю, пока Гуля не заболела какой-то инфекционной болезнью, с которой ее на 20 дней положили в больницу. Выйдя из больницы, она поехала в интернат просить снять деньги с ее книжки. «Мы не можем их снять для тебя, тебе еще нет 16 лет», — сказали ей. «А как же мне жить год?» — взмолилась Гуля. Деньги все же дали. А тут старушка подвернулась на улице. У нее девчонки спрашивали, где мебельный магазин — собирались диван присмотреть. Бабушка расспросила девочек, кто они и откуда, наобещала им с три короба, взяла взаймы 250 рублей, дала вымышленный номер телефона и исчезла навсегда.

Готовить пищу подружки, конечно, тоже не умели. Поначалу все сгорало. Потом все же освоили одно блюдо — макароны с сосисками, и оно было ежедневным. Гуля вспоминает, как однажды она сварила суп из вермишели с капустой.

Сосед дядя Боря, прилично поднабравшись, вечно ломился в дверь к девчонкам, а они сидели и дрожали от ужаса, что он вот-вот вышибет ее.

Но однажды им повезло. Они позвонили в одну из соседских дверей этажом ниже что-то попросить, и им открыла дверь Галина Сергеевна Красницкая, которая только вернулась с какого-то совещания по вопросам устройства сирот в семьи, и, идя домой, думала о том, что надо бы взять девочку под опеку. Они рассказали ей, что воспитывались в интернате, а теперь живут в ее доме. Так началась их дружба — опека. Галина Сергеевна учила готовить, покупать продукты на рынке, составлять бюджет на месяц. Со многими вопросами и проблемами Гуля стала обращаться к ней. Галина Сергеевна помогла приобрести списанную в гостинице мебель.

На улице Гуля познакомилась с Димой, будущим мужем. Стали жить вместе, недавно поженились, ждут ребенка. Дима работает грузчиком. Сам он из Украины. Гуля его прописала в свою квартиру. Теперь живет не только с ним, но и с его сестрой, ее парнем, а иногда еще и с его мамой, которая часто наезжает. У молодой семьи много долгов. За квартиру не платят с марта, на свадьбу назанимали, как будут отдавать, не знают. По профессии, которую Гуля приобрела в ПТУ — швея-мотористка, она работать не хочет. Ей всегда хотелось стать поваром, но олигофренов не берут учиться этой профессии. «Пойду работать продавцом на рынок», — говорит Гуля. Но уже пробовала это дело, там нужно не только работать на азербайджанца, но и исполнять все его желания. Посудомойкой в кафе тоже долго не проработала, не понравилось.

— Что дальше делать будешь? — спрашиваю ее.

— Растить ребенка.

— А в Диме уверена, не бросит тебя?

— Уверена.

— А если все же останешься одна?

— Отдам ребенка в детский сад, буду работать.

Хочется надеяться, что у Гули нормально сложится жизнь, но как долго ей еще будет нелегко! Мне она почему-то напомнила пассажира, соскочившего с поезда, мечущегося по станции в поисках буфета. Он должен обязательно успеть вскочить в вагон до отправления поезда. Успеет ли она запрыгнуть в свой вагон того поезда, который мчится по дороге жизни?

Материал взят отсюда:   Ссылка на сайт