На Руси призрение детей-сирот развивалось вместе с внедрением христианства и возлагалось на князей и церковь.
Великий князь Владимир поручил в 996 году общественное призрение, куда входила и помощь сиротам, попечению и надзору духовенства. Заботился он о прокормлении сирот и сам, раздавая убогим, странникам, сиротам великую милостыню. Великий князь Ярослав учредил сиротское училище, где призревал и обучал своим иждивением 300 юношей. Призрение бедных и страждущих, в том числе и детей, рассматривал как одну из главнейших обязанностей и Владимир Мономах и призывал: «Всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще по силе кормите, снабдите сироту».
В те далекие времена, когда еще не существовало единого государства Российского, призрение детей-сирот было частным делом князей, либо возлагалось княжеским государством на церковь. Но в любом случае оно осуществлялось из религиозных, моральных побуждений, рассматривалось как богоугодная акция. Поговорка того времени гласит: «Не постись, не молись, а призри сироту».
Существовали в древние времена и конкретные способы защиты осиротевшего ребенка путем его усыновления или передачи на опеку. Усыновление как искусственное «сыновство», как прием «стороннего» в состав семьи, совершалось в России издревле, то есть, и в пору язычества.
Таким образом, усыновление знали и времена, когда существовала древняя семья с патриархальным отцом семейства во главе, в которую одинаково входили «и дети, и рабы, и принятые в семью (примаки) из чужой семьи». Но со временем все более отчетливым становится намерение усыновителя иметь наследника, который бы поминал души бездетных супругов.
Опека над несовершеннолетними своими корнями уходит далеко вглубь истории. Забота об осиротевших детях претворялась в жизнь по-разному. Они нередко попадали в монастыри, где их воспитывали, кормили и одевали. Существовало в то время даже такое понятие как «монастырские детеныши», в число которых попадали и осиротевшие бедные разоренные дети боярские, у «которых отцы и матери «посечены». А в некоторых монастырях, например, в Кирилло-Белозерском, существовали детские приюты «под именем голышни». Они находились под присмотром специально приставленного к ним старца. Монастырь этих сирот брал «на корм», одевал. По мере их подрастания «приспосабливал» к различным работам. «Малые робята, которые работают в поварне, рыбу чистят». Подросших переводили на более ответственные работы (в повара). Трудились несовершеннолетние воспитанники монастыря и «на пашне». Осиротевших детей брали и в зажиточный дом, где благочестивые отцы семейств их воспитывали и обучали какому-нибудь занятию, а по достижении совершеннолетия отпускали, что называлось «благословлять в мир». Вместе с тем бытовало и преступное отношение к осиротевшим детям. По свидетельству Н. Костомарова в XVII веке служилые люди торговали самым бессовестным образом женским полом в Сибири. «Они насильно брали беспомощных сирот-девиц и продавали их».
Крестьянские дети, «оставшись от родителей своих», поступали на воспитание или родственников, или посторонних людей вместе со своим имуществом, которое «небыв приведено в известность, расхищается часто корыстолюбивыми воспитателями в свою пользу». Если у осиротевшего ребенка не было никакого имущества, он жил обыкновенно мирским подаянием. «Общество об них нисколько не заботится, предоставляя их на волю судьбы».
В царствование Иоанна IV в круг задач государственного правления, осуществляемого с помощью приказов, входило и призрение бедных и страждущих, куда входили и дети-сироты. В начале XVII века в трудное «смутное» время особенно заботился о вдовах и сиротах без различия их подданства и вероисповедания Борис Годунов. Он «не щадил никаких средств и ежедневно раздавал в Москве огромные деньги бедным». В Москву повалил нуждающийся и не нуждающийся народ. «Зло увеличилось еще от недобросовестности приказных, раздававших деньги не действительно нуждающимся, а своим родным и знакомым». Предпринятые Борисом Годуновым меры экономического порядка включали в себя и бесплатную передачу бедным, вдовам, сиротам привезенного из отдаленных районов большого количества хлеба. Чрезвычайные меры по оказанию помощи населению, в том числе и детскому, страдающему от голода, предпринимал и Василии Шуйский. Помощь бедным считалась делом не одних только частных лиц, но и правительственной власти.
В середине XVII века при царе Алексее Михайловиче получила свое дальнейшее развитие идея постепенного сосредоточения призрения в руках власти гражданской. В это время были созданы приказы, специально занимавшиеся призрением бедных и сирот. А патриарх Никон получил от царя право принимать от них прошения и делать царю по ним представления. По Указу царя Алексея Михайловича в 1650 году была перепечатана Кормчая книга, включавшая в себя все существовавшие до того времени правила православной церкви, относящиеся к сиротам.
В 1682 году был подготовлен проект Указа, где из общего числа нищих выделялись нищие безродные дети. Здесь же впервые ставился вопрос об открытии для них специальных домов с целью обучения их грамоте и ремеслам, наукам, которые «зело и во всяких случаях нужны и потребны». Именно этот проект как бы завершал эпоху, когда зародилась идея государственного призрения. Теперь на место полного «нищелюбия», благотворительности исключительно ради спасения души без соотнесения проблем призрения с задачами государства, выдвигалась новая идея, в основе которой лежали «нужды государства и забота о пользе населения».
Что же касается попечения о детях-сиротах с помощью специальных детских учреждений, то этот вид помощи берет свое начало в 1706 году, когда Новгородский митрополит Иов построил по собственной инициативе и за собственные средства в Холмово-Успенском монастыре «сиропитательницу» для «зазорных» младенцев, а также в самом Новгороде основавший потом еще десять таких заведений, где воспитывалось до 3-х тысяч детей. Из заведений дети поступали в устроенные Иовом школы полудуховного характера, после чего они становились, кто церковнослужителями, а кто служилыми или посадскими людьми. Тем самым он положил начало истории детских сиротских заведений, к помощи которых прибегали и много позже.
Нехватка рабочих рук объясняла отношение к ребенку-сироте и как к будущему работнику. Поэтому государство отдавало беспризорных детей как частным лицам, так и церковным учреждениям, позволяя им пользоваться бесплатным трудом своих воспитанников. Такое закабаление было наиболее примитивной формой заботы общества и государства о малолетних, оставшихся без семьи. Что же касается самих частных лиц, то они охотно брали на воспитание сироту, чтобы потом закабалить его навсегда. А оставшийся без родителей ребенок «бил челом во двор к лицу, согласившемуся взять его к себе», чем обеспечивал свое пропитание. Что же касается устройства осиротевших детей в семью, то две его основные формы – усыновление и опека продолжали существовать в прежнем виде. Новых законодательных актов на этот счет не было, за исключением одного предписания, запрещавшего усыновлять своих незаконных детей. Но опека постепенно начинает подвергаться более детальному правовому регулированию. Более четко обозначенным становится круг возможных опекунов, куда могут входить: отчим, ближайшие родственники ребенка. Появилась также опека по назначению органами, обладающими властными полномочиями. Имеется в виду, прежде всего, церковь, поскольку духовенство в те времена полностью распоряжалось семейными, наследственными и опекунскими делами. Однако родственники продолжали следить за опекунами. И постепенно чисто нравственная обязанность опекуна возвращать имущество опекаемому к моменту достижения им полной самостоятельности превращается в юридическую. Из безотчетного и полновластного распорядителя опекун превращается в представителя интересов опекаемого.
С началом XVIII века на исторической сцене «появляется личность», что не могло гармонировать с существованием неограниченной родительской власти.
Петр I существенно изменил отношение к детям, в том числе и к сиротам. Опеке, как форме устройства ребенка в семью, проводимые реформы уделяли достаточное внимание. Петр I повелевал призревать сирот, «без призрения после родительства оставшихся подкидышей или явленных таких, которых воспитывать – мужского пола до 7 лет, а потом посылать в школы определенные, а женского пола – обучать грамоте и разному мастерству...» Что же касается непосредственно опеки как формы устройства ребенка в семью, то на этот счет появилось следующее указание: магистраты (а не церковь) обязаны смотреть, «чтобы сироты не оставались без опекунов, назначение которых и наблюдение за которыми поручает магистратам же». Это можно считать первым установлением опеки как особого государственного учреждения с властью, контролирующей деятельность опекунов.
Петр I своим Указом от 4 ноября 1715 года предписал устраивать и в Москве, и в других городах гошпитали «для зазорных младенцев, которых жены и девки рожают беззаконно и стыда ради отметывают в разные места, от чего иные младенцы безгодно помирают, а иные от тех же, кои рожают, и умерщвляются». И «чтобы зазорных младенцев в непристойные места не отметывали, но приносили бы к вышеозначенным гошпиталям и клали потайно в окно через какое закрытие, дабы приносимых лиц не было видно». Эти гошпитали существовали обычно около церковных оград. В Москве они были каменными, в других городах деревянными. Правда, такие гошпитали были рассчитаны на незначительную часть покинутых детей.
В то время в России, как и в Европе, практиковался так называемый «тайный прием», позволявший оставаться неизвестным лицу, подкинувшему ребенка. Это давало возможность не оставлять его брошенным вовсе. Что касается источников существования сиропитательного гошпиталя, то ими были частично городские доходы, а частично средства, образующиеся из пожертвований частных лиц и церкви. Последние, согласно Указу Святого Синода от 29 нюня 1723 года, шли из «церковного кошелькового сбора», а также выделялись из прибыли от продажи свечей.
Не исключал Петр I и иной помощи церкви, монастырей. В годы его царствования, как и в прежние времена, детей-сирот передавали в богодельни, где наряду со взрослыми содержались безродные, бездомные дети. А, например, в Москве для воспитания детей-сирот был «назначен» Новодевичий монастырь.
Следовательно, в то время воспитание детей, молодых людей считалось полезным, необходимым для государства делом, важно было и дать им образование и просвещение. Что же касается крестьянских детей, то их всякий крестьянин должен был «в великом страхе содержать, ни до какой праздности не допускать и всегда принуждать к работе, дабы он в том взял привычку и, смотря отца своего неусыпные труды, себя к тому приучать мог».
При Екатерине II возникло одно существенное нововведение, имеющее прямое отношение к положению детей. Если раньше незаконнорожденные подкидыши закрепощались путем их закрепления за воспитателями, чьими крепостными они становились, то теперь они стали поступать до совершеннолетия в Ведомство Приказов общественных учреждений, после чего становились вольными. За владельцами закреплялись только незаконнорожденные дети крепостных матерей.
При каждом городском магистрате учреждался городовой сиротский суд. На «всякого города главу» возлагалась обязанность уведомлять городовой сиротский суд о вдовах и осиротевших малолетних детях «всякого звания городовых жителей».
Продолжала развиваться опека, сословность накладывала свой отпечаток на содержание требований, касающихся воспитания. Для одного сословия они были одни, для другого другие. Так, малолетнего дворянина надлежало воспитывать так, чтобы он мог «вести жизнь порядочную, сходственную с достатком, безхлопотную от заимодавцев и безмятежную от домашнего неустройства, весьма отдаленную от расточения, разоряющего роды».
В деятельности Екатерины II, находившейся под влиянием западноевропейских просветительских идей, особое место занимает забота об устройстве осиротевших детей вообще. Она предписывает также устраивать их в семьи. В Указе «Учреждения для управления губерний» говорилось: «Если же устроение сиротских домов будет неудобно или потребует издержек, кои отнимут способы к оказанию призрения большему числу сирот, то Приказ неимущих сирот отдаст за умеренную плату надежным добродетельным и добронравным людям для содержания и воспитания с обязательством, чтобы предоставить их во всякое время Приказу». Ребенок передается воспитателям «дабы научился науке или промыслу, или ремеслу, и добрым гражданином быть».
Стали создавать при Екатерине II и специальные учреждения для оставшихся без семьи, брошенных детей. Она издает 1 сентября 1763 года Манифест «Об учреждении в Москве Воспитательного дома с особым гошпиталем для неимущих родильниц». Такому дому предстояло стать учреждением государственным. На его постройку был объявлен сбор пожертвований, всюду были разосланы воззвания, которые надлежало зачитывать «во всех церквах». В этих же воззваниях был призыв устраивать самостоятельные «сиропитательницы» или приюты. Цель создания Воспитательных домов сводилась к тому, чтобы истребить злодейства, воспитывать детей с выгодой и пользой, уменьшить нищенство.
Для постройки такого дома требовались «громадные денежные средства». Сама Екатерина II в разное время пожертвовала на его строительство 1 млн. рублей. Некоторые дарили Воспитательному дому имения, дома, ценные вещи, строительные материалы и др. В пользу этого дома шли крупные штрафы, которые императрица накладывала на своих сановников. Источником необходимых расходов были также ежегодные доходы от основанного впервые в России ломбарда. Через 7 месяцев после опубликования Манифеста (21 октября 1764 года) состоялась торжественная закладка здания Московского Воспитательного дома. Его предстояло построить на берегу Москвы-реки, на месте, где находился так называемый Гранатный двор. Для строений этого Воспитательного дома был отдан участок, простиравшийся по берегу Яузы, по улице Солянке и по протяжению стены Китай-города от Варварских ворот до берега Москвы-реки. В память о дне закладки была выбита медаль, где с одной стороны – портрет Екатерины II, а с другой – две фигуры: Вера и Человеколюбие, поднимающие ребенка, с надписью вокруг: «И вы живы будете. 1763, 1 сентября». А в марте 1770 года было разрешено открыть Воспитательный дом в Петербурге. Первоначально он являлся отделением Московского дома и финансировался как на средства от казны, так и за счет благотворительности.
Манифест Екатерины II призывает также создавать «сиропитательницы» и в других городах. Вскоре по частной инициативе различных благотворителей открылись сиропитательницы в Новгороде, Воронеже, Оренбурге и в других городах.
Однако детские учреждения для сирот создавались не только по инициативе благотворителей.
Открытие Московского Воспитательного дома состоялось 21 апреля 1764 года. В нем надлежало создать совершенно «новую породу людей», детей-граждан, способных служить отечеству делами рук своих в различных искусствах и ремеслах. Вот почему так много внимания уделялось процессу воспитания находящихся там детей.
Оба Воспитательных дома имели своеобразный статус. Они рассматривались как самостоятельное ведомство, имели собственную юрисдикцию, освобождались от пошлин при заключении контрактов, могли самостоятельно покупать деревни, дома, земли, заводить фабрики, заводы, получать четвертую часть доходов от театров, общественных балов и всякого рода игр на деньги.
При Екатерине II укрепились и административно-правовые основы воспитательных домов и приютов для «осиротелых» детей. Все они, кроме Московского и Петербургского, передавались в ведение Приказов общественного призрения. Однако чрезвычайно высокой была смертность среди поступающих в дома детей. Так за четыре года существования Московского Воспитательного дома из принятых 3147 детей больше 82 % умерло. Поэтому пришлось переходить к другой форме их устройства: раздаче на воспитание в деревенские семьи за плату (2 рубля в месяц). Сначала в деревню отправляли ребенка на время, пока ему не исполнилось 9 месяцев, потом 5–7 лет. После этого детям предстояло вернуться в Воспитательный дом. Позже, ради создания в его стенах необходимых условий для существования воспитанников, установили допустимую численность детей (500 человек). Остальные дети продолжали оставаться в деревенских семьях, откуда мальчики по достижении 17 лет зачислялись в разряд казенных крестьян, им давали участок земли и необходимый инвентарь. А девочек обычно выдавали замуж.
Что же касается крестьянских детей, оставшихся без родителей своих, то они поступали на воспитание или родственников или посторонних людей вместе с наследством.
Что же касается усыновления, то в крестьянском быту оно случалось только тогда, когда в семействе не было прямых наследников. 10 октября 1803 года появился Указ, дозволяющий бездетным дворянам усыновлять ближайших законнорожденных родственников через передачу им при жизни фамилии и герба и оставление по смерти в наследство недвижимого имущества.
Кроме опеки и усыновления в России начинает занимать все более прочное место так называемый патронат. В России того времени существовали патронат и патронаж.
Под патронатом понималась совокупность мер материальной помощи нравственно опустившимся, в частности, освобожденным из мест заключения лицам, проституткам и т.д., с целью обеспечения им перехода к честной трудовой жизни. Этот вид патроната содержал в себе лишь какие-то зачатки патроната как вида помощи детям-сиротам. Для помощи сиротам возник патронаж, то есть «помещение беспризорных детей, больных и других лиц, нуждающихся в заботливом домашнем уходе, в частные семьи». Именно он был связан с благотворительностью по отношению к детям, с их призрением.
Развитие патроната как формы покровительства освобожденным из мест заключения начинается, главным образом, во второй половине восемнадцатого века. Именно в это время решаются открыть в Санкт-Петербурге Рабочий дом для выходящих из тюрьмы, а также больницы для малолетних, необученных ремеслам и «вообще для павших, но не утративших чувство стыда и доброй воли». Но поначалу подобного рола учреждения были результатом сугубо частной инициативы. Правда, постепенно и государство начинает принимать участие в судьбе освобождающихся из мест заключения, попавших в приюты малолетних преступников. Закон от 5 декабря 1866 года предписывал: «Выпущенные из приюта несовершеннолетние должны состоять в течение определенного срока под покровительством приюта, который обязан оказывать им возможное содействие в деле устройства их будущности».
Для достижения такой цели как опека детей-сирот, попавших в приют, например, Московское благотворительное общество стремилось «приискать» воспитаннику занятие, соответственно его полу, «летам», способностям и силам. Для этого он помещался в учебное или промышленное заведение, если невозможно было сразу же после выхода из приюта найти для него подходящее дело.
Что же касается патронажа, то он всегда в России подразумевал передачу ребенка-сироты в семью для вскармливания. Постепенно все более четкими становились требования к таким семьям: содержать ребенка так, чтобы по возможности обеспечивать его здоровье, и чтобы он получил начальное образование, был приспособлен к какому-либо труду, способному служить ему источником обеспечения будущей жизни. Но эти требования не всегда были реальными, поскольку чаше всего взять ребенка к себе на воспитание за вознаграждение хотели «беднейшие жители», для которых «пятирублевое подспорье» являлось заметной помощью». Тем не менее, приходилось отдавать детей именно им, так как обеспеченные круги населения предпочитали усыновление. Вот почему жизнь и судьба передаваемых на патронаж детей были ужасными. Они попадали туда, где «дом разваливается, крыша прохудилась, ни двора, ни построек не видно».
Семье, принявшей к себе ребенка на патронаж, выплачивалось разное по своим размерам пособие. Обычно оно было больше, когда принимали совсем маленького ребенка, который ничем по хозяйству не помогал. Постепенно к 12–14 годам выплаты уменьшались или прекращались вовсе.
Но патронаж часто оборачивался бедой для самих деревенских семей, бравших детей в свой дом. В конце XIX века эта беда особенно разрослась – сифилис поражал людей, косил целыми семьями, в том числе и детей. Источником этой беды была болезнь ребенка, поступившего из приюта, зараженного женщиной-кормилицей. Поэтому в 90-е годы XIX столетия вопрос о воспитании покинутых детей неоднократно поднимался врачами на Пироговских съездах, рекомендовавших не раздавать детей из воспитательных домов в семьи ранее достижения ими 3-х месячного возраста, когда картина состояния здоровья младенца более или менее прояснялась.
Передача ребенка на патронаж в семью осуществлялась на условиях, определяемых губернскими управами и лицами, берущими детей на воспитание. Эти условия отличались крайним разнообразием не только по своему существу, но и по продолжительности своего действия. Но какими бы они не были, если наступит момент, когда они оказываются неудобными для воспитателя, не взирая ни на что, он «приводит или приносит питомца обратно в приют».
Чтобы облегчить положение ребенка, переданного на патронаж, организовывался надзор за выполнением воспитателем своих обязанностей. С этой целью местности, где были взяты дети, делились на округа, которые вверялись надзору врачей или иного персонала, хотя бы с начальным медицинским образованием. В некоторых округах вместо постоянно живущего в округе «заведующего» устанавливалась объездная система, при которой командированное лицо, обыкновенно врач, делал периодические объезды своих питомцев. Но все это вошло и жизнь России уже во 2-ой половине XIX столетия.
В начале же XIX века, как и прежде, предметом государственной заботы оставалось устройство осиротевших бездомных детей в различного рода учреждения, заведения. Но уже предпринимаются попытки поиска путей оказания помощи нуждающимся матерям. Так, Павел I издал Указ о выдаче пособия бедной матери, которая не могла воспитывать детей собственными средствами. Но желающих получить это пособие «явилось такое множество, что пришлось прибегнуть к сокращению расходов». Поэтому императрица Мария Федоровна, в чьем ведении находилась помощь детям-сиротам, распорядилась выдавать это пособие каждый раз с ее разрешения. Это требование оказалось настолько трудно выполнимым, что выплата пособий таким матерям вовсе прекратилась. Что касается устройства детей, пополняющих ряды сирот, то с 1807 года появляется так называемое «городское воспитание». Заключалось оно в предоставлении матери возможности за определенную плату воспитывать своих детей дома до достижения ими 7-летнсго возраста. Примерно в это же время предпринимаются попытки уничтожения системы тайного приноса детей в приюты. Теперь главным ориентиром в определении судьбы воспитанника стала передача его в крестьянскую семью для подготовки «сельского сословия». Поэтому в 1828 году принимается закон, воспрещающий дальнейшее строительство воспитательных домов в губерниях, тем более, что смертность в них по-прежнему составляла 75 % и более. А в 1837 году правительственный Указ обязывает всех без исключения младенцев, приносимых в воспитательный дом, приюты, отсылать в деревню «с воспрещением обратного их поступления в это заведение». Этот Указ, ориентирующий на воспитание брошенных детей исключительно в деревнях, имел своей целью удержать родителей от передачи своего ребенка в воспитательный дом.
Несмотря на различного рода запреты, детские учреждения, предназначенные для осиротевших детей, продолжают все-таки появляться. Но теперь они возникают главным образом за счет частной благотворительности. Причем их создателями становятся преимущественно церкви, монастыри. Первый светский приют был открыт в России в 1837 году при Демидовском доме призрения трудящихся для дневного надзора за детьми, которых оставляли матери, идущие на заработки. Со временем таких приютов становится все больше и больше. Поэтому для руководства над ними в 1838 году создается Комитет главного попечительства, а в 1839 году разрабатывается «Положение о детских приютах». К этому времени постепенно на смену «тайному приему» приходит так называемый «явный». Для него характерно предъявление при устройстве документов матери и ребенка, установление действительной материальной несостоятельности женщины. Ей часто оказывалась такая поддержка, которая снимала проблему устройства ее ребенка. В противном случае нередко мать принималась в приют вместе с ребенком и служила в нем кормилицей. Со временем, когда она уходила из него со своим ребенком, ей продолжали выплачивать на него пособие, например, 30 копеек в день в течение первого года. 20 копеек в сутки на втором году жизни ребенка, затем выдача пособия прекращалась.
Во второй половине XIX века государство стало устройство сирот перекладывать на организации, в ведении которых находились отдельные группы населения. Когда, например, речь шла о детях, просящих милостыню, вопрос слушал Николаевский комитет. Он разбирал это дело «по состоянию» этих детей. Детей помещичьих крестьян под расписку отдавали помещикам, детей государственных крестьян вручали местному старосте, солдатских детей препровождали в роту кантонистов и т.д. Если неизвестно было, чей это ребенок, его записывали в мещанское сословие.
Само собой разумеется, что вся деятельность по устройству осиротевшего ребенка в детское учреждение определенным образом регламентировалась. Для Московского и Санкт-Петербургского Воспитательных домов существовали, например, с 18 декабря 1890 года Временные правила о приеме младенцев. В 1894 году они были заменены правилами постоянными, действовавшими до октября 1917 года.
Разнообразие на местах форм и видов призрения осиротевших детей, деятельности по его осуществлению предопределялось и тем, что всюду действовали свои Положения, Правила, Уставы, имеющие как много общего, так и специфического. Так, в 1872 году в Москве организуется общество охраны детей, просящих милостыню. Чуть позже, в 1889 году в Москве появляется первое общество защиты детей, объектом внимания которого естественно становятся и дети-сироты. Возникает специализация разных обществ: «Общество зашиты детей от жестокого обращения», «Детские ясли», «Общество спасения падших девушек», «Капля молока» и др.
На заре XX века в широких кругах европейского общества было принято называть грядущее столетие «веком ребенка». Но всякие иллюзии на этот счет очень скоро исчезли. Первая мировая война принесла детскому населению России физические и нравственные страдания, разрушение семей, гибель родителей, голод и нищету в огромных масштабах. Усугубил положение ребенка и октябрь 1917 года.
После революции 1917 г., когда молодая советская республика столкнулась с массовым сиротством и беспризорностью, основной (если не единственной) формой устройства стали государственные детские дома. Все дети признавались детьми государства и находились под его защитой.
В те годы шел активный поиск форм устройства осиротевших детей, хотя и эти поиски не выходили за рамки интернатного учреждения: детские коммуны, городки, трудовые колонии, пионердома.
Однако к середине 30-ых годов все формы устройства детей-сирот были сведены к одной – детским домам. После войны в 1945 г. было создано более 650 детских домов для детей, которые в войну потеряли родителей. В те годы в детских домах находилось более 600 тысяч детей по СССР, а в России – 400 тысяч детей.
В годы Великой Отечественной войны был возрожден институт опеки, который был отменен в первые годы советской власти. Только в России за годы воины принято в семьи 278 тысяч детей-сирот.
Материал взят отсюда: Ссылка на сайт