Почему сегодня дети становятся сиротами при живых родителях, и как влияет отсутствие родителей на психическое развитие детей? Какими они растут в детских домах?
На эти вопросы мы постараемся ответить…

Из благополучных семей дети редко попадают в детские дома. Даже если родители погибают в катастрофах, их чаще забирают в семьи родственники, поэтому обычно дети попадают в дома ребенка из роддомов, больниц, а также и с помощью милиции (подброшенные, оставленные дети, дети родителей, лишенных родительских прав, дети »откровенных« психически больных, не способных их воспитывать). Особняком стоят дети студентов, и, что особенно интересно для нашей беседы, — дети бывших воспитанников детских домов.

Что же получают в »наследство« наши малыши от своих родителей? Кто их мамы и папы? В роддомах часто оставляют детей »незрелые« физически и морально девочки-подростки, женщины с психическим инфантилизмом, просто не готовые к роли матери, иногда матери, »по обыкновению« оставляющие своих детей, рожденных от беременности, наступившей после очередной случайной связи. Чаще всего женщины этих категорий игнорировали на протяжении всего срока свою беременность, пили, курили, предпринимали попытки избавиться от нежеланного ребенка. То же можно сказать и о других матерях детей брошенных, оставленных и отобранных у родителей. Нарушение стандартной модели материнского поведения — это уже повод предположить психическое расстройство личности у матери. И дети, если не прямо наследуют психические болезни, то имеют предрасположенность к их развитию в определенных условиях. А уж психический инфантилизм — основу многих нарушений поведения и патологических характеров, родители легко могут передать своему потомству. Поскольку чаще всего мама с подобными психическими особенностями »находит« своему нежеланному ребенку папу с еще более выраженными расстройствами личности. А дальше роды… Хорошо, если в роддоме или с чьей-либо помощью. Мне могут возразить: »А где рожали до роддомов?« А я отвечу: »А сколько детей из двенадцати родившихся доживало до одного года?«

Но вот, все сложилось для ребенка более или менее благоприятно. Он родился без тяжелых болезней и не успел подвергнуться физическому, психическому или, не дай бог, сексуальному насилию со стороны своих родственников, только и взявших на себя труд родить его на этот свет.

Ребенок попадает в детский дом.

Сейчас дома ребенка стали гораздо лучше, чем те, что мне доводилось видеть 20 лет назад. Много игрушек, достаточно еды, воспитатели, нянечки, врачи, педагоги, логопеды. Хочется поклониться всем этим людям уже только за то, что они пришли работать в этот дом скорби, ведь у каждого ребенка за спиной личная трагедия. Другие сюда не попадают. А уж если кроме выполнения своих профессиональных обязанностей, они подключают и свое собственное сердце… Но ведь они должны помочь всем, любить всех, получается ли это?

Вот тут начинаются проблемы.

Нельзя забывать, что мы не только социальные, но и биологические существа. Эволюция выделила нас из других животных особым развитием мозга. Это стало возможным при сильном удлинении периода детства и рождении ребенка с неразвитым мозгом. У обезьяны мозг достигает предела своего развития на шестом месяце, а у человека лишь на 23 году(!) жизни. А что нужно для наилучшего развития этого мозга?

Прежде всего, необходимо обучение ребенка взрослым в той среде, в которой он будет жить в дальнейшем. Все знают (а может и не все?), что настоящие Маугли, т.е. дети, очень рано попавшие на воспитание к животным (волкам, обезьянам и т.д.), особенно на первом году жизни, были совсем не похожи на героя Киплинга. Это были дикие, неопрятные, не приручаемые существа с изменившейся осанкой, скорее напоминавшие обезьяну с неразвитым речевым аппаратом, с несвойственными человеку способами общения и малопонятными нам эмоциональными реакциями. Это были существа, лишенные человеческой матери. Всему, чему мы научаемся в периоде невероятного развития мозга, мы обязаны матери (биологической или социальной, но обязательно выполняющей ее функции). Эмоции, речь, общение, предметная деятельность, даже питание и набор веса ребенка зависят от наличия матери. Установлено, что даже при неправильном материнском поведении, воспитание с няньками и гувернерами менее предпочтительно, так как оно существенно нарушает развитие ребенка. Возникает, так называемый, депривационный синдром. (Депривация —лишение чего-либо, в данном случае материнской заботы конкретной матери о конкретном ребенке). Ребенок, лишенный матери, в буквальном смысле оторванный от ее тела, живущий без физического контакта с ней, без ласк, без полного удовлетворения своих очень обширных потребностей в познании, любви, в ощущении безопасности в нужные периоды своего развития не получает положительного подкрепления своих расширяющихся достижений.

Доказано, что дети, не слышащие сердцебиения матери даже при достаточно калорийном питании имеют дефицит веса, хуже засыпают. Не получая ответных речевых реакций на издаваемые звуки, дети становятся молчаливыми, их речевая активность снижается, словарный запас развивается медленно. Способы общения со взрослыми и эмоциональные реакции становятся беднее. Дети не научаются быть собственниками, если у них все общее (а иначе нельзя, так как будут драки за игрушки, и это будет нарушать законы общежития). Формирование самосознания будет задерживаться. А система привязанности, которая у детей из семьи так ярко выражена в возрасте 8-12 месяцев в виде страха, возникающего от появления посторонних, при нежелании расставаться с матерью, не формируется практически никогда. А уж что говорить о представлении детей о мире, который обычно ограничен забором детского дома, если только добрые няни и воспитатели не берут малышей домой на выходные, что по эпидемиологическим соображениям для детей раннего возраста не приветствуется, а в ряде случаев дети »малышовых« групп вообще не гуляют.

Вот и растет физически маленький, психически незрелый человечек с задержкой развития речи и интеллекта (практически до 3 лет воспитанники детских домов не говорят), а отсюда и возникают многочисленные диагнозы олигофрении. Иначе говоря, уже имевшиеся повреждения мозга, которые благодаря воспитанию в семье обычно сглаживаются, здесь, напротив, усугубляются самим фактом отсутствия семьи. Эти человечки, не получающие необходимого комплекса положительных эмоций, удовольствий от матери, от ее ласк, от ее воркования и от вкусных кусочков, заготовленных специально для них, ищут удовольствия в ритмических раскачиваниях, в сосании пальцев, в онанизме.

Не одобряемые в больших коллективах претензии на лидерство невольно подавляют желания и потребности ребятишек в проявлении своего »Я«, они часто растут подчиняемыми, безвольными и малообщительными.

Когда они вырастают, все эти черты обычно сохраняются. Дети, не привыкшие к собственности, легко отдают жилье жуликам, становятся жертвами мошенников, »колдунов«, »цыган«, легко уходят в криминальную среду. Многие не желают работать, искренне считая, что о них »должно заботиться государство«. Проще у них складывается общение с ребятами, выросшими в том же детском доме. Часто они отдают друг другу или посторонним, запугавшим их людям, с трудом приобретенные ценные вещи, становясь еще более обездоленными материально.

Они рожают детей, но семьи создать часто так и не могут. Отсюда и упомянутые выше мамы, отдающие детей на воспитание в те же детские дома.

»А что?« — говорят они обиженно. — »Я ведь сама выросла в детском доме, и ничего!«
Они ведь не знают, что для создания семьи, воспитания детей совершенно необходим собственный опыт общения со своими, пусть даже не очень правильными родителями.

Что же надо, чтобы помочь осиротевшим детям? Конечно, лучше всего, чтобы детей разбирали в семьи до 6 месяцев жизни, чтобы правильно формировались их эмоции, привязанность, самосознание. Если этого не происходит, то личностные проблемы детей могут остаться навсегда, могут и усугубиться при частом отрицательном воздействии на их психику.

Материал взят отсюда:   Ссылка на сайт